То не грозное небо хмурится, То сверкают в степи клинки. Это батюшки Ильи Муромца Вышли биться ученики…
На площадке появилось полтора десятка «добрых молодцов», одетых в народном стиле – сапоги, шаровары, косоворотки, подпоясанные кушаками. Музыканты заиграли простенькую ритмичную мелодию частушек, под которую вышедшие начали приплясывать, раскинув руки наподобие крыльев и кружа, как аисты над лугом. Не прошло и минуты, как двое танцоров якобы случайно сталкиваются плечами, и затевается поединок, неопытному взгляду со стороны кажущийся простой дракой. Пример оказался заразительным, и в мгновение ока вся площадка превратилась в «поле битвы». Немногочисленные знатоки, следившие за понравившимися им парами бойцов, затерялись в толпе зевак, азартно радующихся бесплатному зрелищу.
– Простите, бога ради, любезный Фёдор Иванович, я скоро вернусь, – скороговоркой извинился Павлов и, нетерпеливо потеснив стоящих впереди зрителей, как пловец в реку, бросился в самую гущу бойцов. Раздающий направо и налево тяжеловесные плюхи, Шаляпину он казался седатым медведем, отбивающимся от своры охотничьих лаек. Сделав «круг почёта», академик кричит что-то слышное из-за шума толпы только бойцам вокруг него и возвращается.
– Ну, канальи!.. Ну, я вам устрою взбучку!.. Предупреждал же Петра Всеславовича, что собираюсь поучаствовать!.. – Павлов с какой-то радостной злостью пояснил собеседнику: – Устроили спектакль, понимаете ли! И мне только легкие шлёпки прилетают, и я никого как следует зацепить не могу!..
– Ну, Иван Петрович, простите великодушно, но вы уже далеко не мальчик, – Шаляпин, как мог, пытался успокоить академика. – В ваши-то годы… Да и с вашим положением…
– Эх, Фёдор Иванович, запомните, человеку столько лет, на сколько он себя чувствует… Ладно, не будем об этом. Вон, там недалеко семейство Филатовых обретается, пойдёмте к ним…
– …Смотри, Сань, как он его! – Матвей, чуть ли не приплясывая от азарта, дёргает друга за рукав. – Подсел под удар, правой – носопырку, левой – колено подбил. Прямо как мы на тренировках!
– Помнишь, Моть, Денис Анатольевич про две силы объяснял, – Сашка отвечает менторским тоном. – Вот и живой пример. Одна сила – от себя, другая – к себе. Правильно, дядь Сём?
– Правильно. Смотрите и запоминайте, пострелята…
– Да чё тут правильно-то! Чё мальцам головы морочишь, старый? – стоявший рядом ражий детина, одетый по последней моде городских окраин, влезает без спроса в разговор, распространяя вокруг густой пивной аромат. – Слышь, щеглы, тута главное – сила в руках. Во, как у меня…
Новый собеседник сжимает кулак размером с пивную кружку и показывает окружающим.
– Я вот у себя в деревне парней с одного удара на землю клал. А сильному – и уважение обчее, и девки любят тож… Да не зыркай на меня глазом, слышь? – «Герой» замечает пристальный взгляд Семёна и переключается на него. – А то – пошли на круг, повеселимся… А, да ты калечный… Дык я тож левой бить не буду…
Положение спасает появление Александра Михайловича в компании с каким-то дородным седобородым дядькой, по одежде похожим на приказчика.
– Что тут происходит? Вы кто, любезный? – вопрос из-за временного онемения детины повисает в воздухе, поэтому Филатов обращается к своему спутнику: – Степан Иванович, это – ваш?
– Прощеньица просим, Александр Иваныч, мой придурок, прости меня, Господи, грешного. Не извольте сумлеваться, щас всё поправим. Иди-ка сюда, голубь милай…
Отойдя на пару метров в сторону, старик меняет ласковый тон на злющее шипение:
– Ты што творишь, сучонок? Ты хоть знаешь, с кем лаяться принялся? Эта ж ево благородия главного инжанера стройки семейка!.. Да под ним работавши озолотиться можно, а ты, телок мокрохвостый, мне всё портишь! Я тебя, паскудника, для этого из твоих Малых Гавнищ в Первопрестольную вытащил?.. Ты, червяк навозный, хоть знаешь, што эта за мужик однорукий? Кресты и медальки евонные видал? Я тут к свояку на неделе заезжал, он тута в охране служит. Так ентый однорукий их иногда бою учит. И со своей культяпкой двоих-троих укладывает не запыхавшись. А ешо свояк говорил, што у него германцев на счету забольше сотни будет. И добрую половину он своими ручками да ножиком порешил… А ну-ка, гадёныш, дыхни-ка… Ты окромя пивка ешо и чекушку вылакал?.. Вопчем так, коль ево благородие тебя со стройки не погонит, неделю ток за харчи две нормы работать будешь. А таперь изыди с глаз моих. А коль чё сотворишь ешо, не посмотрю, што жёнкин сродственник, сдам в участок. А и то, коль местные прознают, навряд ли и до участка доберёшься, тута в охране почитай все фронтовики служат и за своего любого по забору размажут.
Окончательно этот инцидент был позабыт, когда к семейному кружку Филатовых и Прозоровых подошли Павлов и Шаляпин. Многие особы женского пола, стоявшие поблизости, явно почувствовали прилив ревности, ибо Фёдор Иванович вежливо раскланялся с обоими инженерами и почтительно приложился к ручкам их жён. Единственное, что немного успокаивало женскую часть общества, – это присутствие Павлова. Раз рядом их неугомонный академик, то это общение носит, скорее всего, деловой характер.
Иван Петрович по очереди представил Шаляпину оба семейства, не забыв и Семёна, назвав последнего своим личным тренером, напрямую обратился к женщинам:
